В результате мятежа ЧВК Вагнера и Евгения Пригожина весь режим Владимира Путина испытал шок из-за потери контроля, хотя сейчас Кремль делает все, чтобы как можно быстрее перевернуть эту ошеломляющую для него страницу.
За последние несколько недель Владимир Путин совершил резкий поворот от описания авантюры Евгения Пригожина как „государственной измены“ и „удара в спину“ к тому, чтобы делать вид, будто политические дела вернулись в абсолютно нормальное русло.
Мятежи часто прокладывают путь к более эффективным переворотам. По историческому совпадению 26 июня исполнилось 70 лет со дня заседания Политбюро. На нем был свергнут Лаврентий Берия, наследник жестокого диктатора Иосифа Сталина, умершего за три месяца и три недели до этого. Свергли Берию его «товарищи» Георгий Маленков и Никита Хрущев при поддержке маршала Георгия Жукова».
Российская военная верхушка — обязательный участник любого заговора с целью захвата власти, именно поэтому путинские спецслужбы в последнее время допрашивают многих подозреваемых сторонников заговора Пригожина, уделяя особое внимание генералу Сергею Суровикину, которого хвалили за построение «неприступных» оборонительных рубежей после отступления из Херсона. Министр обороны Сергей Шойгу и начальник Генштаба Валерий Герасимов, оба вовлеченные в затяжную публичную полемику с Пригожиным, вряд ли могут поздравить друг друга с роспуском группы Вагнера, поскольку их авторитет в офицерском корпусе серьезно подорван.
Одним из победителей по решению путинского арбитражного суда после мятежа можно назвать Виктора Золотова, командующего Росгвардией, который утверждал, что его войскам нужны тяжелые танки и артиллерия для отражения следующего мятежа. Путин может высоко ценить слепую преданность Золотова, но наращивание очередной «преторианской гвардии» может происходить только за счет регулярной армии, на которую все сильнее давит украинское наступление.
Ход сражений на поле боя не слишком изменился из-за беспорядков в России, однако хаос в российском верховном командовании может помешать развертыванию резервов для отражения возможных прорывов. Воспользовавшись этой неразберихой, украинские силы наносят удары по российским командным центрам на средней дистанции, и вероятное решение США поставить ракетные системы дальнего радиуса действия MGM-140 ATACMS может превратить эту возможность нарушения командных цепочек в решающее преимущество для Украины.
Лидерам Евросоюза и стран Запада в целом теперь приходится серьезно учитывать риски поражения России, ведь мятеж ЧВК Вагнера стал признаком большей, чем ожидалось, слабости путинского контроля над структурами госуправления.
Проблема, вызывающая глубочайшие опасения многих европейцев, — целостность контроля над российским ядерным арсеналом. И хотя бунт Пригожина на самом деле не угрожал этому арсеналу, однако смута, которую создаст очередная попытка государственного переворота в будущем, может иметь серьезные ядерные последствия. До перешагивания пресловутого ядерного порога, может быть, еще слишком далеко, но бесспорное вредительство на Запорожской АЭС представляет собой реальную угрозу, и экологическая катастрофа, вызванная подрывом Россией Каховской ГЭС, лишь подчеркивает ее.
Размещение российских ядерных боеголовок в Беларуси добавляет новую серьезную неопределенность в плане безопасности. Потенциальное сочетание наемников-индивидуалистов и ядерного оружия вряд ли может показаться Кремлю привлекательным.
Путинский режим испытал шок от потери контроля, и пригожинский мятеж не дал режиму ни новой энергии, ни импульса для реформ. Различные внутренние заинтересованные стороны в поддержании внутренней стабильности теперь должны переоценить способность Кремля и его компетентность в управлении политическими укоренившимися кризисами, которые были вызваны заведомо проигрышной войной против Украины. Западным союзникам сейчас необходимо укреплять свое единство в поддержке Украины и формировать консенсус по управлению рисками критической дестабилизации России, которая может быть вызвана чередой мелких поражений на далеко не прочных оборонительных позициях, занимаемых деморализованными российскими войсками с запутанной структурой командования. Стратегическая перспектива затяжной войны остается центральной, но теперь она обогащена набором вариантов со средним и высоким риском разрушения коррумпированной и деградировавшей управляемости России.
