Существует сложная взаимосвязь между военными и экономическими показателями России
Запад помогает Украине в ее войне против России двумя основными способами — отправляя военную помощь и введя экономические санкции против России. За последние несколько месяцев ускорились темпы поставок оружия и боеприпасов в рамках подготовки к новому украинскому наступлению, от которого сейчас многое зависит. Возникают тревожные вопросы о состоянии украинской ПВО и артиллерии, а также о том, насколько хорошо боевые машины пехоты и танки справятся с закрепившейся российской обороной. Довольно скоро мы начнем получать ответы.
Что касается другой части стратегии — экономических санкций, то здесь, похоже, были приняты все возможные меры. Предприняты серьезные шаги — десять раундов санкций. Обсуждается еще один раунд, но с каждым новым этапом становится все труднее найти консенсус по новым жестким мерам. Страны Большой семерки (G7) должны встретиться в Японии 19 мая, чтобы обсудить следующий этап.
США предложили ввести запрет на весь экспорт в Россию, за некоторыми исключениями, но это встретило жесткое сопротивление со стороны Японии и ЕС. Наиболее вероятный исход — следующий раунд в значительной степени сведет все концы с концами и закроет оставшиеся лазейки. Нельзя сказать, что экономические последствия этих санкций для российской экономики были незначительными, но их политические последствия, в основном вызывают разочарование.
Если вспомнить подготовку к войне, угроза санкций преподносилась как сдерживающий фактор агрессивных действий, которые в итоге предприняла Россия. Когда сдерживание потерпело неудачу, их реализация была направлена на то, чтобы подтвердить изоляцию России и подорвать ее способность вести войну, оказывая сильное давление на Кремль, чтобы заставить его изменить курс.
Неудивительно, что угроза не сработала как средство сдерживания.
С момента аннексии Крыма в марте 2014 года Россия подвергалась целому ряду санкций, и они не оказали заметного влияния на ее поведение. Если бы Москва преуспела в намеченной ею короткой резкой войне, покорение Украины было бы уже завершено до того, как можно было бы вводить санкции. Посыл западным политикам состоял бы в том, что в каких-либо жестких мерах нет смысла, потому что они нанесут ущерб их странам, а для России мало что изменят.
Планируемое воздействие
При этом Москва была удивлена не только упорством украинского сопротивления, но и жесткостью реакции Запада. Проверяя панель Castellum.AI, мы видим, что с момента вторжения было введено 12 616 санкций в дополнение к 2 695, которые уже были введены с 2014 года. Большинство (9 843) применяются против физических лиц. Наиболее важные из них ограничивают экспорт российского газа и угля и стремятся установить предельную цену на экспорт нефти. Существуют также ограничения на продажу предметов роскоши, профессиональных услуг, доступ к фондам МВФ и Всемирного банка, суверенные долги и использование российскими банками международной платежной системы SWIFT. Около $300 млрд российских активов были заморожены. Санкции были введены США, ЕС, Великобританией, Швейцарией, Канадой, Австралией, Новой Зеландией и Японией, но, что примечательно, не теми многочисленными странами, которые относятся к «глобальному Югу».
Сначала ожидалось, что экономический удар будет значительным. Вот «информационный бюллетень» правительства США от 24 марта 2022 года:
«Рубль существенно обесценился, и рынки ожидают дальнейшего ослабления. Московская биржа закрылась на несколько недель. Центральный банк Российской Федерации удвоил процентные ставки до 20%, и компании вынуждены обменивать иностранную валюту на рубли, чтобы обеспечить российское правительство твердой валютой. По прогнозам, в 2022 году экономика сократится на 15 и более процентов. По данным Института международных финансов, этот экономический коллапс российского ВВП сведет на нет последние 15 лет экономического роста России. Инфляция в России уже достигает пика, и аналитики прогнозируют ее рост до 15 процентов в годовом исчислении, а статус российского правительства был понижен до бросового рейтинговыми агентствами. Более 400 мультинациональных компаний покинули Россию, присоединившись к массовому бегству из страны частного сектора».
Всего этого, возможно, было недостаточно, чтобы заставить Москву кардинально пересмотреть военную стратегию, но, по крайней мере, как надеялись западные правительства, достаточно, чтобы повлиять на ее боеспособность, истощить общественную поддержку по мере ухудшения условий и тем самым способствовать достижению компромисса, когда дело дойдёт до мирных переговоров.
Фактическое воздействие
Тем не менее, рубль вскоре оправился от резкого падения после вторжения, и в этом случае российская экономика справилась гораздо лучше, чем ожидалось. Во всяком случае, она стала более здоровой, потому что конфликт вызвал существенное повышение цен на нефть и газ, и поэтому доходы государства подскочили. Это позволило погасить долги и поддержать валюту, помогая ограничить инфляцию.
Поскольку санкции не были поддержаны Организацией Объединенных Наций, большинство незападных стран не чувствовали себя обязанными обращать на них внимание, в то время как российские технократы продемонстрировали некоторую изобретательность в эффективном управлении экономикой. Для большей части населения России, по крайней мере, для тех, кто непосредственно не пострадал от боевых действий, жизнь могла продолжаться, как прежде. Хотя многие российские банки больше не являются частью SWIFT, некоторые из них сохранили доступ к платежам нефтью и газом, а в других местах торговля все чаще ведется в юанях.
Ключевой особенностью этих санкций является количество лиц, которые не имеют возможности ни посетить западные страны, ни получить доступ к своему имуществу и богатству, хранящемуся в них. Всегда была некоторая неуверенность по поводу того, был ли это способ наказать близких к режиму, в чем-то виновных в его агрессии и преступности, или же оказать давление на режим, потому что эти люди имели реальное влияние и их недовольство ухудшением их образа жизни могло бы привести их к требованию прекращения войны. Мало того, что это влияние было ограниченным, поскольку люди обходились Дубаем в качестве места отдыха и переводили активы друзьям и родственникам, но эти старания, вероятно, всегда отражали преувеличенную веру в важность «олигархов» в принятии решений в России.
Как всегда с санкциями, контрабанда и новые партнеры заменили некоторые из старых торговых отношений. Как отмечает The Economist, Россия импортирует почти столько же, сколько и до вторжения, а новые торговые партнеры заменили Запад.
«Параллельный» импорт — несанкционированная продажа с Запада в Россию через третьи страны всего — от газированных напитков до компьютерных чипов, — резко возрос. В 2022 году импорт из ЕС в Армению таинственным образом удвоился, а экспорт из Армении в Россию утроился. Экспорт телефонов из Сербии в Россию вырос с 8 518 долларов в 2021 году до 37 миллионов долларов в 2022 году. Поставки стиральных машин из Казахстана в Россию выросли с нуля в 2021 году до почти 100 000 единиц в прошлом году.
Оценка МВФ
К первой годовщине вторжения, в феврале прошлого года, появился ряд статей, оплакивающих провал санкций. Уж слишком много было найдено способов обойти их, экономист из Гарварда Кеннет Рогофф сделал такой вывод: «Очевидно, что нынешний режим санкций не смог разрушить российскую экономику, как надеялись западные лидеры». Недавно его точка зрения была подтверждена, когда МВФ (в котором Рогофф когда-то был главным экономистом) повысил свой прогноз для российской экономики со скромного падения на 2% в прошлом году до роста на 0,3% в этом году и роста на 2% в 2024 году. МВФ отметил, что жесткие фискальные меры, предпринятые Россией, позволили ей сохранить «небольшой импульс в экономике».
Такие оценки важны, потому что они укрепляют мнение о том, что Путин может справиться с затяжной войной. При таком прочтении Россия не только не рухнет под тяжестью санкций, но и достаточно хорошо справляется для того, чтобы продолжать действовать, несмотря на неудачи в военной сфере.
Это указывает на лежащую в основе устойчивость, которая означает, что экономика России может поддерживаться, даже когда она пополняет и восстанавливает свои пострадавшие вооруженные силы. В сочетании с подавлением внутреннего инакомыслия (по этому поводу стоит почитать Сэма Грина). Путин может продолжать вести эту пагубную и бесполезную войну столько, сколько он сочтёт нужным. Такие опасения усиливают давление на Киев, в то время как он готовится к следующим военным шагам. Президент Зеленский знает, что если ситуация на местах останется такой же, как сегодня, через несколько месяцев давление на него с целью достижения неудовлетворительного для Украины компромисса возрастет.
Несмотря на то, что этот нарратив вокруг провала санкций муссируется все активнее, некоторые аналитики утверждают, что он упускает из виду существенные аспекты ситуации, предполагая, что российская экономика страдает больше, чем кажется на первый взгляд, что ее долгосрочные перспективы безрадостны и что даже более краткосрочные дефицит и бюджетное давление повлияют на ее военный потенциал.
МВФ находится на верхней границе текущего диапазона прогнозов, опережая даже Банк России, который прогнозирует сокращение экономики на 1,1% в 2023 году. Прогноз Всемирного банка — сокращение на 0,2%, а ОЭСР — на 2,5%. Влиятельная группа из Йельского университета обвинила МВФ в «работе вслепую» из-за того, что Россия утаила так много важных данных, и в неспособности использовать альтернативные источники информации. Алексей Байер описал доступную российскую статистику как «сборник лжи и искажений», предназначенный «убедить людей дома, что их экономика процветает, несмотря на войну, а людей за границей, что экономические санкции Запада не работают и поэтому должны быть отменены». Он отмечает, например, что статистика показывает инфляцию на уровне 11%, что всего на пару пунктов выше, чем до вторжения, тогда как на практике она, вероятно, ближе к 30%.
Единственная бурно развивающаяся отрасль российской экономики — это военная. По оценкам, этот показатель вырос примерно с 4% ВВП в 2021 году до 7% в прошлом году. Вероятно, в 2023 году он будет еще выше. Последующие расходы на войну, например, обещанные выплаты семьям погибших и ветеранам-инвалидам, только увеличат расходы. По собственным данным Минфина, баланс федерального бюджета России сократился до дефицита в 2,4 триллиона рублей (29 миллиардов долларов) в первом квартале года из-за больших расходов Москвы и падения доходов от энергетики. (В том же квартале 2022 г. в России было зафиксировано положительное сальдо в размере 1,13 трлн руб.)
Нефть и газ
Причиной растущего дефицита являются не только расходы на войну, но и падение цен на нефть и газ, что привело к сокращению налоговых поступлений почти вдвое. Несмотря на прошлые попытки диверсифицировать экономику и стимулировать производство, которое сильно пострадало из-за санкций, Россия по-прежнему сильно зависит от экспорта энергоносителей. Его эффективность лежат в основе любой оценки состояния российской экономики.
Здесь мы имеем парадокс санкционной политики. Энергетический сектор настолько важен, что обе стороны рассматривали его как способ принуждения друг друга. Русские видели, как Германия продолжала настаивать на строительстве газопровода «Северный поток — 2» даже после аннексии Крыма. Несмотря на то, что правительство Германии отказалось от проекта после вторжения, нетрудно было заметить тревогу в Берлине и других странах Европы по поводу того, к чему может привести логика санкций. Поэтому Кремль рассматривал зависимость Европы от ее газа как один из жизненно важных рычагов, позволяющих убедить Запад отказаться от поддержки Украины. Точно так же, как Европа пыталась принудить Россию, отказывая ей в доходах, Россия пыталась принуждать Европу, отказывая ей в поставках энергоресурсов.
Для России оптимальный момент наступил, когда сокращение поставок газа подталкивало цены вверх, чтобы причинить максимальный ущерб Европе, позволяя ей при этом сохранить или даже увеличить свои доходы. Таким образом, как отметил Ник Батлер, именно Россия инициировала сокращение поставок газа сначала в те страны, которые отказались платить в рублях, а затем, уменьшив пропускную способность «Северного потока-1» до 40% от обычного уровня. Затем в сентябре, к зиме, он полностью приостановил поставки якобы из-за ремонтных работ.
Но этот акт принуждения провалился: вместо того, чтобы убедить европейцев переосмыслить свою поддержку Киева, эффект был прямо противоположным. В срочном порядке начался поиск альтернативных источников снабжения и принятие мер по энергосбережению. Цены на газ упали, а вместе с ними и российские доходы. Попыткам освоения альтернативных рынков сбыта российского газа препятствует отсутствие газопроводов на восток и юг.
Что касается нефти, то скачок цен после вторжения был результатом не столько дефицита, сколько паники на рынке. В конце прошлого года Запад согласовал схему, которая не позволит России продавать нефть по цене выше 60 долларов за баррель. Европейцы больше не покупают российскую нефть, поэтому основная часть экспортируемой Россией сырой нефти теперь идет в Индию и Китай. Но это не значит, что им удалось получить нужные им цены. Даже для желающих купить газ Россия по-прежнему вынуждена продавать чуть выше 60 долларов. России помогло апрельское решение Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК), в котором она участвовала, о снижении целевых показателей добычи на 1,6 млн баррелей в сутки.
Чтобы эти решения возымели ожидаемое воздействие, все страны должны придерживаться своих более низких показателей. Цена должна заметно повышаться, чтобы поддерживать меньшие объемы для того, чтобы они могли зарабатывать больше, продавая меньше. Поднявшись выше 66 долларов за баррель сразу после объявления решения ОПЕК, цена на нефть марки Urals (Урал) снова упала до 63 долларов. На пике цен прошлым летом эта нефть стоила более 93 долларов.
Долгосрочная перспектива
Путин иногда говорил об автаркии как о желаемом конечном состоянии для России, хотя на данный момент логика ситуации такова, что его страна становится все более зависимой от Китая. Это правда, что многие компании все еще работают в Украине, но многие из них ушли. В невоенный сектор инвестируется мало, и промышленное производство там сокращается примерно на 8% в год. Напротив, количество военных заказов подскочило более чем на треть.
Около 1000 компаний покинули Россию, лишив страну будущих инвестиций в нефть и технологии. Еще одна серьезная проблема с краткосрочными последствиями и ужасными последствиями в долгосрочной перспективе — сокращение численности населения. Уже давно существуют проблемы со снижением рождаемости и высокой смертностью. Ковид нанес в этом отношении тяжелый урон. Многие были убиты или тяжело ранены в бою. Другие бежали из страны. Поскольку военные все еще пытаются найти новых рекрутов, чтобы восполнить потери, поступают сообщения о серьезной нехватке рабочей силы в других сферах экономики, особенно в сфере информационных технологий. В этом секторе 10% работников покинули Россию в прошлом году, уверенные в том, что смогут найти работу в другой стране
Другой ключевой вопрос о влиянии санкций заключается в том, помешали ли они России заменить тысячи единиц уничтоженного или поврежденного оборудования. Россия прибегает к ухищрениям, собирая то, что еще осталось внутри страны, даже в музеях, и воздерживается от выполнения экспортных заказов (что в недавнем прошлом было для России крупным бизнесом). Новому производству мешает нехватка комплектующих, которые в прошлом импортировались, в том числе микросхем. Недавно Forbes сообщил, опираясь на исследование CSIS, о проблемах России с приобретением современной оптики и высококачественных шарикоподшипников. Они необходимы для производства танков и бронетранспортеров. Первоначально дефицит был настолько велик, что фабрики были вынуждены закрыться. Производство по-прежнему намного ниже спроса. Дефицит шарикоподшипников также влияет на производство поездов, необходимых для российской логистики.
Все это говорит о том, что, хотя ранние заявления о том, что санкции могут вынудить россиян отказаться от Украины, были слишком оптимистичными, недавний пессимизм в отношении способности России справиться с экономическими препятствиями мог зайти слишком далеко в другом направлении. Перспектива по-прежнему связана с краткосрочными трудностями и долгосрочным спадом, даже несмотря на то, что экономика не свалилась в пропасть и вряд ли это произойдет.
Насколько это важно для предстоящих месяцев войны?
The Economist предложил интересную оценку, когда пришел к выводу, что, хотя Путин, «должно быть и в состоянии поддерживать военные действия в течение некоторого времени. Но вот расширить их — другое дело». Нет никаких доказательств того, что Путин доволен тупиковой ситуацией, исходя из размера оккупированной в настоящее время украинской территории. Если бы это было так, он бы не пытался взять больше в недавнем наступлении. Путин не достиг даже своих минимальных военных целей. Если перспектива состоит только в том, чтобы противостоять следующему украинскому наступлению, а не в том, чтобы Россия развернула свое собственное, то мрак в Москве будет только усиливаться.
Мы можем понять возможные последствия, если наступление Украины не принесет большого прогресса, но мы мало знаем о дискуссиях внутри Кремля, поскольку недавние военные действия по-прежнему мало что могут показать. Это не означает, что дебаты не ведутся и что там всем довольны. Существует сложная взаимосвязь между военными и экономическими показателями России, что может привести к усилению давления с целью найти выход, если и то, и другое продолжит двигаться в неправильном для Москвы направлении. Было бы ошибочно полагать, что экономика достаточно сильна, чтобы выдержать, что бы ни случилось, так же как было ошибочным в прошлом году считать, что проблемы с экономикой скоро приведут к свержению
